Россией управляет партия саботажа

Разместил: Яна Траугот

Все реформы в стране — под контролем гигантского паразитария. Глупо ждать, что эти люди сами у себя вырвут кусок из горла, намылят веревку и «ножками откинут табуретку».

Обновление институтов и регулятивной среды перезрело давно и бурно буксует. Пора признать: так задача нерешаема в принципе. Нужна реформа самой системы реформирования (метареформа).

Вопрос уже не в росте аппаратов и барьеров на фоне вещания о дерегулировании. Опухоль стала злокачественной. Срывы институциональных реформ (административной, техрегулирования, саморегулирования, антимонопольной, судебной и т.п.) деморализуют власть и демобилизуют идейный актив — главный ресурс модернизации.

И так сдыхающая система вырабатывает иммунитет против лечения: партии саботажа копят опыт, консолидируют связи и ресурсы. Бизнес и эксперты с принципами, наоборот, теряют интерес и драйв. Тает вера в любые проекты власти; запускать их всерьез сейчас сложнее, чем в начале нулевых.

Новый старт как вечный финиш

Новые заходы на реформы страдают тем же, что обрекло прошлые. Шаги делаются, но «одной ногой». Более того, ручное управление подменяет системные меры уже и в реформировании институтов. Сертификацию в пищевке эффектно отменили (опоздав лет на пятнадцать), но сколько надо таких актов, чтобы проблему не «решать», а решить — не в отрасли, а в экономике? Остались: услуги, техника, химия, металлургия, лекарства, зерновые, бобовые и весь АПК, НГК (нефтегазовый комплекс) и IT, стройка, транспорт, энергетика, связь, космос, атом, оборонка, наука… Сколько световых лет займет модернизация с такой уверенной поступью?

Реформы перезапускают с нуля, без уяснения причин срывов, в тех же колеях. В график такой безоглядной модернизации вписаны возвращения на старт. То есть — вечный финиш.

Война за государство

Надо перестать делать вид, а главное, вести себя так, будто изменение институтов — процесс мирный. Экономика перераспределения генетически сращивает власть и деньги, превращая управление в коммерцию на избыточном регулировании с монополизмом, массовой коррупцией и бизнесом на барьерах. Речь идет о судьбе целой отрасли-класса — гигантского всероссийского паразитария. Глупо ждать, что эти люди сами у себя вырвут кусок из горла, намылят веревку и «ножками откинут табуретку». Без административного ресурса они не могут и в открытом бизнесе сгинут. Но власть упорно поручает реформы лицам и структурам, экономически и по статусу кровно заинтересованным в их провале. Это сама власть сдала реформу техрегулирования бывшему Госстандарту, ее тут же и запоровшему. Она же сдала саморегулирование в строительстве уволенным из Госстроя — и теперь удивляется лавине злоупотреблений. Вместе с прокуратурой. А у премьера на 12-м году вдруг «складывается впечатление», что ничего не получается: на месте снятых проблем тут же возникает масса новых. Действительно, с чего бы?

Индикатор качества реформ — сила противодействия. Координация саботажа, грязный пиар и бюджеты на срыв, включая подкуп «вертикали» по всем этажам, показывают, что удар шел в цель. Отсутствие контратак, наоборот, означает, что проект пустой или уже сорван. Реформы институтов еще в проекте должны планироваться, а затем и реализовываться как противодействие противодействию. Один плюс упущенного десятилетия: теперь мы знаем, как они это делают. И кто. Осталось обойти известные ловушки и предугадать новые, реализовав план упреждений и контрударов. Без этого поход будет в никуда, а модернизация — блефом. Что и имеем.

Дебюрократизация экономики как деэкономизация бюрократии

Реформы институтов обречены, пока не затрагивают экономику бюрократии. Если дело прибыльное, всегда будет интерес систему сохранить и ресурс, чтобы реформу сорвать.

В нормальной стране всеми выгодными делами занимаются частные лица — государство занимается только невыгодными делами. У нас наоборот. Так удобнее делить административную и сырьевую ренту, но это тупик для рынка, производства и инноваций. Как только бизнес на администрировании пресекают, система избавляется от лишних функций сама и быстро. Зачем барьеры, если на них нельзя заработать? Однако эта линия отсутствует в программах и даже в лозунгах модернизации. Это как накидать мяса, а потом отгонять зверье прутиком с табличкой «Не жри!».

Метареформа

Реформы институтов требуют жесткого и обязательного алгоритма (регламента).

1. Работа над ошибками. Истинные причины предыдущих срывов необходимо выявить и публично артикулировать (а не ходить по граблям ради чести мундира и личных репутаций). Главное — процедуры принятия решений. Кто не знал, что выведение безопасности процессов из техрегулирования заблокирует здесь реформы на годы? Кто в бизнесе не знал, чем обернутся светлые идеи 94-ФЗ в реальных госзакупках? И кто сейчас не знает, сколько абсурдных ситуаций и обходных схем не исключает бодание ФАС и Минэкономразвития? Дефекты были известны, а их последствия предсказаны. Но окуклившаяся власть управляет виртуальной страной, лишь изредка контактируя с подлой реальностью и старательно не слыша критиканов, нытиков и маловеров. Потом ошибки признают — но именно как «свежие» откровения. Уже одна эта поза гарантирует новые провалы. Любой деловик может провести мастер-класс на тему: «Как имитировать тендер и заработать, ничего не делая». До и после корректировки закона. Это обыденное знание надо инкорпорировать в реформы вместе с его носителями. Сразу станет понятно, кто под какое правоприменение реформы «затачивает» и на чьей стороне инстанции, принимающие решения.

2. Критерии хода реформ. Реформы сейчас оценивают формально: создано документов и структур, проведено мероприятий, «закрыто» позиций… А на деле идея «одного окна» оборачивается «еще одним окном», декларирование — платным дополнением к сертификации, саморегулирование — дублированием госконтроля.

Параметры отчетности должны прямо выводиться из целей реформ и требуемых эффектов: сокращение документооборота, издержек и времени выхода на рынок, контактов с органами, коррупциогенных схем и взяткоемкости… Индикаторы должны исключать имитацию и быть конечными (не что «сделано», а сколько осталось до реализации проекта в целом).

3. Социальная база реформ. Стратификацию сторонников и противников изменений необходимо определять не по заявлениям о позициях (как сейчас), а по реальным раскладам интересов — экономических и статусных. Это «кому выгодно» всем и давно известно — но только не там, где дают поручения и назначают исполнителей. Реформы именно так и срывают: заинтересованный в них актив аппаратно, технично и не задаром отрезают от руководства, которое, в свою очередь, замыкают на «прогрессивные» силы ведомств в союзе с аффилированными объединениями, прикормленным бизнесом и купленными «экспертами». Такие манипуляции позицией руководства бывают грубыми до оторопи. При этом сама власть демонстрирует неприличную внушаемость, неспособность контролировать потоки оперативной и экспертной информации, свои же контакты.

Наша «вертикаль» управляется снизу, но за срывы реформ должны отвечать те, кто с редкой дальновидностью сдает их представителям партии саботажа — на всех уровнях. Для этого применяют принцип целевых политических назначений — не «на место» и «до снятия», а под конкретную задачу и на срок ее решения. Схему дополняет поддержка реально заинтересованного актива реформ и жесткое дистанцирование структур и лиц с выявленными конфликтами интересов — административная люстрация. Ведомственное нормотворчество (основной способ «дырявить» законы и обнулять реформы) сводится к минимуму. К госслужбе не применяется гражданский принцип «дозволено все, что не запрещено законом». Наоборот: чиновник вправе делать лишь то, что ему предписано законом, — остальное незаконно. Все эти меры ограничивают ведомственный сепаратизм, реализацию средней и низовой бюрократией собственных стратегий и политических проектов, перпендикулярных линии руководства.

4. Политико-идеологическое обеспечение. Срывы реформ показывают, как лучшие начинания на глазах «сдувались» в отсутствие системной политической поддержки. Демонстрация решимости и воли необходима в течение всего хода реформы. Это парализует сопротивление, «строит» относительно нейтральную и дисциплинированную часть аппаратов, усиливает влияние реально заинтересованного актива реформ. Но для этого их базовые цели, принципы и планы реализации должны быть защищены от идейных диверсий. «Концепции», запускающие реформы, сейчас актуальны как документы лишь до принятия соответствующих законов (потом — в архив). Далее работает сам ФЗ, федеральный закон — документ по сути и форме юридический. Идеи из него приходится заново вычитывать. А значит, можно и вчитывать, приписывая одиозные цели, подменяя мотивы и принципы, дискредитируя сам пафос начинаний. Концепции законов (со всеми обоснованиями и планами реализации) должны работать в законодательном обеспечении реформ на всех этапах. Это исключит ситуации, когда, «забыв», что именно на реформы подвигло и чего хотели достичь, рапортуют об успехах, в то время как положение становится хуже, а цели отодвигаются.

5. Меры морального воздействия. У нас этот ресурс недооценивают, считая маниловщиной. Однако целенаправленная информационная политика вполне в состоянии создать ситуацию, в которой люди, ради мелкотравчатых шкурных интересов срывающие необходимые стране и людям преобразования, окажутся моральными изгоями и иметь с ними дело будет неприличным. У нас же пока такие люди не только «вхожи в общество», но часто составляют его цвет. У нас победителей не судят, даже если они побеждают своих же по принципу «обмани неверного!». Публичные удары по репутациям — сильнейшее средство. Если этим заниматься.

***

Необходимо признать: срывы назревших реформ — не череда проколов, а системная проблема. Распределительная экономика одновременно блокирует и создание несырьевой альтернативы, и модернизацию институтов. Лимит времени на рецидивы и эксперименты в том же режиме исчерпан. Выход из порочного круга требует сверхординарной политической воли, нестандартных управленческих решений, гарантий общественного участия и контроля. Политическое руководство и общество «берут в клещи» разложившуюся часть средней и низовой бюрократии. Либо сами остаются в ее клещах — но уже без шансов.

Александр Рубцов
руководитель Центра исследований идеологических процессов
Института философии РАН, один из авторов доклада ИНСОРа
«Обретение будущего. Стратегия-2012»

Источник: Новая газета

Политика, Единая Россия, 15.04.2011 18:05:26
Прочтений: 2011 Комментариев: 0 Оценка: 1