Удар по губернаторскому носу

Разместил: Северный

Невероятно суровый приговор вынесен известному правозащитнику Сергею Зайкову.

За удар по носу томского губернатора Виктора Кресса Зайков получил 2,5 года колонии общего режима.

2 марта 2010 года на отчёте мэра Томска губернатор Томской области Виктор Кресс получил удар по носу от правозащитника Сергея Зайкова. Демарш Зайкова был связан с личными причинами: накануне выборов 1999 года в квартиру Зайковых ворвалась милиция и под предлогом поиска взрывчатки конфисковала агитационные листовки конкурента губернатора Кресса на выборах.

Вот что пишет о произошедшем сам Зайков в своем блоге:

«Поскольку в штабе Кресса считали, что листовки будут отвезены в нежилое помещение, то на некоторое время произошла заминка – согласовывался предлог для вторжения в мою квартиру. В итоге был дан приказ (по неофициальным сведениям, возглавлявшим штаб Кресса Жидких) вломиться в мою квартиру под предлогом поиска динамита. Что и было сделано в составе восьми милиционеров с участием сотрудников УБОП. Сам я в это время уже ушел из дома, в квартире была только моя бабушка. Все происходило в лучших традициях сталинского периода. Милиция устроила ночную засаду (из-за листовок, уже установив отсутствие динамита!), провела три обыска в моей квартире без ордера и понятых, рылись в моих документах, проверялась даже пачка со стиральным порошком, сперли деньги, угрожали моей бабушке, на ее глазах ударили мою мать-пенсионерку. Обращаться в прокуратуру было бесполезно, Сухоплюев вовсю отстаивал интересы Кресса, а бандитский налет на мою квартиру был сделан именно в его интересах.

Соседям объяснили про динамит, на их глазах вынесли из моей квартиры коробки (что там листовки, соседям, разумеется, не объясняли). Самое дикое было в том, что соседи поверили в бред, сказанный милицией, и всерьез считали, что я собирался взорвать 180-квартирный дом динамитом. Я понял, что такое сталинский период, и как тогда могли верить, что «две тысячи заговорщиков собирались прокопать туннель от Москвы до Пекина». Например, сцена с коробкой лапши во время третьего обыска. Лестничная площадка на втором этаже, на ней – два милиционера, моя бабушка, мать и коробка с лапшой. Лестница ниже и выше площадки забита любопытствующей толпой. Милиционер заносит над коробкой нож, чтобы ее вскрыть – и толпа мгновенно исчезает. А то вдруг лапшовый «динамит» рванет…

Я охотно дал показания, откуда у меня появились листовки, но они почему-то не устроили милицию. На меня собирались надавить, чтобы я дал другие показания, но, почитав довольно пухлое дело, имевшееся у милиции на меня, пришли к выводу, что номер не пройдет. Наверно, сперва наверх было отрапортовано, что такие показания будут получены. И организованная Жидких пресс-конференция закончилась пшиком, т.к. сказать на ней ни он, ни милиция ничего не смогли.

Тогда на меня попытались сделать административное дело за распространение листовок. С помпой отвезли меня в Ленинский суд на ПМГ в сопровождении двух милиционеров, но я поймал их в суде на фальсификации показаний моей бабушки. Почти дословно мои слова: «У меня было изъято 4 запечатанных коробки, а по показаниям моей бабушки мне привезли 4 коробки и я распространял листовки. Но что я в таком случае мог распространять, если изъятые коробки запечатаны и ни одной листовки из них не доставалось? Когда милиционеры, воспользовавшись слепотой моей бабушки, вписывали в ее показания, будто бы я распространял листовки, то они по своей милицейской тупости не догадались увеличить количество привезенных коробок». Поскольку привезший меня на ПМГ милиционер после моих слов опустил лицо вниз и на просьбу судьи Мурашовой прокомментировать мои слова не сказал ни слова, то дело было решено в мою пользу.

В результате милицейского шоу, устроенного Жидких, у моей бабушки из-за стресса начало скакать давление, чего раньше не было (кажется, это называется гипертонический криз). Надо учесть, что ее мужа репрессировали при Сталине, поэтому шоу, устроенное Жидких в традициях сталинского времени, сильно ее напугало. И через полтора месяца, 6 ноября 1999 года, она умерла во время очередного приступа. Этого бы не произошло, если бы Жидких не демонстрировал свои манеры шпаны из подворотни (издеваться над прохожим, показывающей, что может сделать с ним что угодно), и не старался показать беспредельность и безнаказанность власти, издеваясь над моей семьей, а просто отдал бы приказ забрать листовки, если они так были ему нужны. А ведь вся эта обнаглевшая мразь, убившая мою бабушку, честно прожившую свою жизнь, не стоила и ее мизинца.

Когда Сухоплюева сняли с должности прокурора области, я подал заявление его преемнику Панову о возбуждении уголовного дела на Кресса, Жидких и Сухоплюева. Рассматривавший мое заявление Горюхин сказал мне, что не может же он вызывать на допрос таких людей. Официального ответа на мое заявление я не получил до сих пор, дело, разумеется, не было возбуждено, и добиться этого мне вряд ли удастся.

Я называл Кресса и Жидких убийцами в прямом эфире по телевидению и радио – они отмалчивались. Я назвал Жидких бандитом и убийцей в лицо при паре сотен студентов – он заявил, что подаст на меня в суд за клевету, но, разумеется, не подал. Я под съемку телекамеры ТВ-2 кричал у здания областной администрации, что Кресс – убийца, и селикатным клеем наклеил два свидетельства о смерти моей бабушки (с надписью «Ее убил Кресс») на ее стеклянные двери – все сидели тихо, как мышки. Я в присутствии руководства областной милиции (они были очень довольны) объяснил Сухоплюеву, что его место у параши – он был в истерике, угрожал, что меня посадит, но не посадил. Нежелание со мной связываться объясняется просто – у бандитского налета на мою квартиру было слишком много свидетелей (и не только из моего дома), а невозможно запугать или купить сразу весь 180-квартирный дом. А состав признаков преступлений очевиден – от ложного доноса о теракте до незаконного вторжения в жилище. Как, впрочем, и заинтересованное лицо – губернатор Кресс. Прокурорские до сих пор недовольно морщатся, когда я упоминаю о своей бабушке, и отмалчиваются.»

Своё последнее слово известный уже далеко за пределами Томска правозащитник сказал на балконе своей квартиры. За 3 часа до того, как судья Еремеев вынес ему обвинительный приговор и приговорил к 2,5 годам лишения свободы в колонии общего режима. Зайков предвидел такой исход и в долгу не остался. Он на упреждение вынес свой приговор губернатору Томской области Крессу. Смертный.

По факту разбитого носа губернатора Кресса поэт Борис Былин написал стихотворение «Срамота»:

Схлопотал губернатор по морде

И под юбку Фемиды нырнул.

А князья раньше жили в народе –

Сам народ был для них караул.

Но теперь взвод охраны на даче.

Перед дачей шлагбаум стоит.

Средь ублюдков живет - их тем паче –

Милицейская банда хранит.

Дыма нет без огня - каждый знает.

Так достали, что страх потерял.

Губернатор улыбкой сияет –

Хоть на миг улыбаться не стал.

И за миг тот прессует Фемида.

Так привыкла лишь власть ублажать,

Что вот в мантии явная гнида

Год уж думает: «Как наказать?»

Люд честной - на суды поглядите.

Постоянно вершится там грех.

Всем Христос говорил: «Не судите».

Дело это поганее всех.

Коли двое дерутся, то третий

По пословице - должен не лезть.

Но не слушают древних понятий –

И в душе зарождается месть.

Ведь умели прощать и мириться.

Жить по совести люди могли.

Без судов все могли обходиться –

Просто смолоду честь берегли.

Засосало судилищ, болото.

Глянь! Процесс там зовется игрой.

Проиграть или выиграть что-то

Можно там. Но найдется герой.

Как Христос торгашей гнал из храма,

Он изгонит из общества тех,

Кого стыд не корежит от срама,

Кто поставил себя выше всех.

Расследования, Единая Россия, 10.07.2011 06:12:45
Прочтений: 3648 Комментариев: 0 Оценка: 0

Обсудить "Удар по губернаторскому носу":


Поиск

Полезные ссылки

Полезные ссылки